Как ни привыкнешь к морю, а всякий раз, как надо сниматься с якоря, переживаешь минуту скуки: недели, иногда месяцы под парусами — не удовольствие, а
необходимое зло. В продолжительном плавании и сны перестают сниться береговые. То снится, что лежишь на окне каюты, на аршин от кипучей бездны, и любуешься узорами пены, а другой бок судна поднялся сажени на три от воды; то видишь в тумане какой-нибудь новый остров, хочется туда, да рифы мешают…
— Вы знаете, — продолжал Сильвио, — что я служил в *** гусарском полку. Характер мой вам известен: я привык первенствовать, но смолоду это было во мне страстию. В наше время буйство было в моде: я был первым буяном по армии. Мы хвастались пьянством: я перепил славного Бурцова, воспетого Денисом Давыдовым. Дуэли в нашем полку случались поминутно: я на всех бывал или свидетелем, или действующим лицом. Товарищи меня обожали, а полковые командиры, поминутно сменяемые, смотрели на меня, как на
необходимое зло.
Надо или признать общие камеры уже отжившими и заменить их жилищами иного типа, что уже отчасти и делается, так как многие каторжные живут не в тюрьме, а в избах, или же мириться с нечистотой как с неизбежным,
необходимым злом, и измерения испорченного воздуха кубическими саженями предоставить тем, кто в гигиене видит одну только пустую формальность.
— Да, нахожу. Нахожу, что все эти нападки неуместны, непрактичны, просто сказать, глупы. Семью нужно переделать, так и училища переделаются. А то, что институты! У нас что ни семья, то ад, дрянь, болото. В институтах воспитывают плохо, а в семьях еще несравненно хуже. Так что ж тут институты? Институты
необходимое зло прошлого века и больше ничего. Иди-ка, дружочек, умойся: самовар несут.
Неточные совпадения
Тут был, однако, цвет столицы,
И знать, и моды образцы,
Везде встречаемые лица,
Необходимые глупцы;
Тут были дамы пожилые
В чепцах и в розах, с виду
злые;
Тут было несколько девиц,
Не улыбающихся лиц;
Тут был посланник, говоривший
О государственных делах;
Тут был в душистых сединах
Старик, по-старому шутивший:
Отменно тонко и умно,
Что нынче несколько смешно.
Грехопадение для Шестова не онтологическое, а гносеологическое, оно связано с возникновением познания добра и
зла, т. е. с возникновением общего, общеобязательного,
необходимого.
Он не верил ни в какие реформы, считал все существующее на земле
зло необходимым явлением своего времени и хотя не отвергал какого-то прогресса, но ожидал его не от людей, а от времени, и людям давал во времени только пассивное значение.
Предосторожность
необходимая: без полога заели бы его
злые комары и не дали уснуть.
«Я служу вредному делу и получаю жалованье от людей, которых обманываю; я нечестен. Но ведь сам по себе я ничто, я только частица
необходимого социального
зла: все уездные чиновники вредны и даром получают жалованье… Значит, в своей нечестности виноват не я, а время… Родись я двумястами лет позже, я был бы другим».
«Нищета нескольких крестьян —
зло необходимое, или такое
зло, которому можно помочь, не забывая всех своих обязанностей к обществу, к своим родным и к самому себе. С твоим умом, с твоим сердцем и любовью к добродетели нет карьеры, в которой бы ты не имел успеха; но выбирай по крайней мере такую, которая бы тебя стоила и сделала бы тебе честь.
Одно
необходимое наказание не есть тиранство, и законам подлежит только явное
зло» (57–63).
Мера крайняя, но вполне
необходимая, ввиду
зла, имевшего парализовать многие добрые начинания.
Таково ведь и отношение к капитализму, который есть величайшее
зло и несправедливость и вместе с тем есть
необходимый путь к торжеству социализма.
Коммунисты в сущности совсем не хотели, чтобы война не состоялась, они только хотели внедрить в сознание масс, что война капиталистических государств есть то страшное
зло, которое сделает возможным и
необходимым восстание против этого
зла.
Для человека, понимающего жизнь как подчинение своей личности закону разума, боль не только не есть
зло, но есть
необходимое условие, как его животной, так и разумной жизни. Не будь боли, животная личность не имела бы указания отступлений от своего закона; не испытывай страданий разумное сознание, человек не познал бы истины, не знал бы своего закона.
Ему, как и многим из таковых, недоставало самой
необходимой способности «различать между добром и
злом», и раз что последнее приходило к нему в дом с почтительным искательством, генерал растворял перед ним двери и грел его, как змею у сердца.
Но
зло не есть
необходимый момент эволюции добра.
Колонизация окраин, которая совершалась на протяжении всей русской истории, не была
злым недоразумением, это был внутренне оправданный и
необходимый процесс для осуществления русской идеи в мире.
Познающий может стать в стороне от борьбы этих двух миров, и он должен возвыситься над столкновением интересов в этой борьбе, он может допустить, что много
злого, безобразного и низкого было в мире «буржуазном» и что в мире «социалистическом» есть своя правда, есть элементы
необходимого добра.
Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но
необходимые для счастия других — призываются к Богу, а остаются жить
злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим.